Валентина Малявина:
"Иду в библиотеку просмотреть газеты. Смотрю "Советскую культуру". Некролог. Вижу фамилию – Тарковский. Сразу же перед глазами – красивое аскетическое лицо Арсения Александровича. Сердце сжалось. Отложила газету. Опять взяла. Прочитываю, что из жизни ушёл Андрей Тарковский. Как – Андрей?! Господи! Как – Андрей?! Мне стало плохо.
Вечером, под луной, между сугробами присела я на корточки, чтобы никто не видел, как плачу. Под телогрейкой, словно утешая меня, мурлычет котёнок. Я не могу успокоиться, всё плачу и плачу, шепчу дорогое имя, прошу за что-то прощения, говорю, что люблю его... Он же хотел, он должен был вернуться, чтобы снимать главный фильм своей жизни – фильм о Фёдоре Михайловиче Достоевском. "Андрей, – зову я, – Андрей!.."
Нет больше зоны. Есть снег, я, и высокое Рождественское небо, и Господь, принявший его душу, выполнившую свой долг перед Богом и перед людьми...
С тех пор и навсегда для меня моя вера в Бога такой и останется: я и Небо, Небо и я... Небо..."