Если вынуть нож, значит сразу надо резать. Насмерть. Правило такое. А не чувствуешь сил, не рыпайся.
Пока не готов расстаться- не выебывайся. Пока ещё жалко человека, не думай его раздавить.

Трудовое законодательство нарушалось злостно и повсеместно, и я почувствовал, что у меня исчезло всякое желание бороться с этими нарушениями, потому что сюда в двенадцать часов новогодней ночи, прорвавшись через пургу, пришли люди, которым было интереснее доводить до конца или начинать сызнова какое-нибудь полезное дело, чем глушить себя водкою, бессмысленно дрыгать ногами, играть в фанты и заниматься флиртом разных степеней легкости. Сюда пришли люди, которым было приятнее быть друг с другом, чем порознь, которые терпеть не могли всякого рода воскресений, потому что в воскресенье им было скучно. Маги, Люди с большой буквы, и девизом их было – «Понедельник начинается в субботу». Да, они знали кое-какие заклинания, умели превращать воду в вино, и каждый из них не затруднился бы накормить пятью хлебами тысячу человек. Но магами они были не поэтому. Это была шелуха, внешнее. Они были магами потому, что очень много знали, так много, что количество перешло у них, наконец, в качество, и они стали с миром в другие отношения, нежели обычные люди. Они работали в институте, который занимался прежде всего проблемами человеческого счастья и смысла человеческой жизни, но даже среди них никто точно не знал, что такое счастье и в чем именно смысл жизни. И они приняли рабочую гипотезу, что счастье в непрерывном познании неизвестного и смысл жизни в том же. Каждый человек – маг в душе, но он становится магом только тогда, когда начинает меньше думать о себе и больше о других, когда работать ему становится интереснее, чем развлекаться в старинном смысле этого слова. И наверное, их рабочая гипотеза была недалека от истины, потому что, так же как труд превратил обезьяну в человека, точно так же отсутствие труда в гораздо более короткие сроки превращает человека в обезьяну. Даже хуже, чем в обезьяну.

В жизни мы не всегда замечаем это. Бездельник и тунеядец, развратник и карьерист продолжают ходить на задних конечностях, разговаривать вполне членораздельно (хотя круг тем у них сужается до предела), а что касается узких брюк и увлечения джазом, по которым одно время пытались определять степень обезьяноподобия, то довольно быстро выяснилось, что они свойственны даже лучшим из магов.
[Понедельник начинается в субботу. Братья Стругацкие]

Письма к Марлен Дитрих. «Скажи мне, что ты меня любишь…»

Эрих Мария Ремарк многих любил в своей жизни. И Марлен Дитрих любила многих. И ещё они любили друг друга. Это была короткая, но очень яркая любовь — она сохранилась в переписке между писателем и актрисой.

Эрих Мария Ремарк из Порто-Ронко (25.11-07.12.1937):

Сейчас ночь, и я жду твоего звонка из Нью-Йорка. Собаки спят рядом со мной, на проигрывателе пластинки, которые я нашёл: «Easy to love», «I got you under my skin, awake from a dream»...Нежная! Любимая кротость! Среди мимоз, что вокруг моего дома, расцвела в последние дни маленькая ветка. На утреннем солнце она золотой гроздью свисает перед белой стеной. Мягкая, как твоё сонное дыхание на моём плече...Сладчайшая... иногда по ночам я протягиваю руку, чтобы притянуть поближе к себе твою голову... Но у тебя уже день, понемногу начинают зажигаться уличные фонари, ты стоишь посреди своей комнаты, кто-то пригласил тебя поужинать или сходить вместе в театр, на постели разложены твои вечерние туалеты, и ты не знаешь, надеть ли белое платье с золотым корсетом от Скиапарелли или чёрно-золотое от Аликc. Или вон то, с чёрными блестками? Или красно-зелёное от Алике? А может быть, изящный костюм от Лануан, который опять будет царапать тебе шею? Или зеленовато-золотистое платье из Голливуда, из той же ткани, что и платье, которое было на мамаше Роша в «Максиме»? Или одно из тех, в греческую складку, от Виоме? Дай мне сигарету, дорогая, — от примерок я устаю. А теперь взгляни в зеркало. Светлое, любимое лицо! Ты коротко встряхиваешь головой, отбрасывая волосы назад. Одно плечо опять ниже другого. И всё как-то перетягивается вперёд, придётся Тобиасу согласиться. И даже господин Шеербаун, лицо у которого более багровое, чем у коротышки в углу, вынужден будет подтвердить. А когда ты снимаешь жакеты, они соскальзывают со слегка отставленных плеч, будто их снимает с тебя ангел. Ничего не забыл? Ах, ну да! Пальто, эта накидка лешего. Опять ночью было полно домовых. Как оно раздувается по бокам — будто щека у хомяка. Не говоря уже о том, что оно распахнуто. О ты, терпеливейший из всех падших ангелов! А потом опять будет китайский чай у Смита. И кексы, и корнфлекс. И злые шутки, и гогот, и пустая болтовня. Но сначала ты расчешешь волосы чёрным гребнем. Наклонив голову набок, будешь часто продирать их торопливыми движениями, невзирая на боль. А потом вздох, взгляд ниоткуда и никуда, неуловимая улыбка, обращённая ко всем и ни к кому в частности, быстрая прогулка и тёплое вечернее дыхание далеких Елисейских полей...Милая! Ангел западного окна! Мечта светлая! Я никогда больше не буду ругаться, когда ты убежишь от больного ишиасом старика. Золотая моя, с узенькими висками и глазами цвета морской волны, вдобавок я обещаю тебе никогда не ругаться из-за проклятого шёлкового одеяла, за которое цепляются пальцы ног...Малышка с катка! Добытчица денег! Тепло ли ты одеваешься, выходя из дома? Опекает ли кто-нибудь тебя? Не снимай никогда своих тёплых варежек, а не то отморозишь пальцы! Продувай время от времени варежки своим дыханием! Мы ещё сходим с тобой в самую большую кондитерскую, и я закажу тебе какао со взбитыми сливками и огромное блюдо с яблочным пирогом. Тем самым, где поверху такой мудрёный крест. И голову мавра. А взбитых сливок закажем, сколько пожелаешь. Но какой во всём этом прок — обманываться воспоминаниями, когда я люблю тебя, милая, и мне тебя ужасно не хватает; я заставляю себя не думать об этом — о темноте, о том мгновении, когда я пришёл к тебе, а свет был выключен, и ты бросилась из темноты в мои объятия, и распалась комната, и ночь распалась, и мир распался, и твои губы были самыми мягкими на земле, и твои колени коснулись меня, и твои плечи, и я услышал твой нежный голос — «входи, входи ещё...» — трепетная, о бесконечно любимая...

Чувствую себя совсем припизднутой идиоткой.
Я умудрилась потерять(!) книгу(!!!). 90%, что не в квартире.
Это полный финиш, ящщитаю.

Вся соль нашей работы в двух фразах:
Я:- Миииша, я умираю!!!
М:- К сожалению, я не могу ничем Вам помочь, пожалуйста, оставьте Ваши контактные данные и специалист с Вами свяжется.

С прискорбием осознала, что мне всё таки надо в срочном порядке бросать курить.
Болею я с января месяца с промежутками в неделю и каждый раз с диким кашлем.
Сейчас он стал совсем адовым и самое печальное в том, что не помогают даже таблеткимикстуры.

"Для пересечения Атлантики в возрасте семидесяти пяти лет Уильям Уиллис строит крошечную яхту, длиной менее трёх с половиной метров, на которой первого июня 68 года выходит из лондонской гавани.
Двадцать четвёртого сентября корабль "Янтарный" обнаружил полузатопленную яхту со сломанной мачтой.
Людей на яхте не оказалось..."

«Человек часто ищет одиночества, чтобы разрешить тайну бытия, но неизменно возвращается к людям.
Смертный не может долго оставаться один и не потерять рассудок. Он создан из мяса и костей и нуждается в обществе себе подобных.
Каждую секунду своей жизни он что-то получает от других людей и что-то им отдает.
С момента появления человека происходил и происходит непрерывный обмен, который служит целью, связывающей всех людей воедино.
Даже отшельник, укрывшийся в пещере, не теряет этой связи; все его помыслы направлены к человеку.
Чувствуя рядом присутствие другого, человек легче идет на смерть.
Человек не может без людей, и если даже он когда-нибудь достигнет звезд, то и там скоро окажутся ему подобные.
Один человек не может найти спасения: нирвана - это прибежище слабых.
Это я понял, находясь в океане, на пороге бесконечности.»

Уильям Уиллис - последняя запись в его дневнике

Основная тема последних полутора месяцев- это то, что я стал свободным.
Я не знаю, что ещё можно сказать по этому поводу, "Всё смешалось в доме Облонских", но я думаю, что это важно.

Это один из самый прекрасных дней Валентина в моей жизни.
Меня поздравили так, что я расплакался.
От счастья.